Российский еврей, который спас царя.

Шафировы, как и вошедшие в русскую историю Копьевы, Веселовские, Евреиновы, появились в Москве после взятия Смоленска, во время русско-польской войны 1654–1667 годов. Война эта велась со страшными жестокостями, особенно доставалось евреям, которых на Руси в то время знали, в основном, по Священному Писанию да понаслышке, но заочно ненавидели.

Смоленским евреям повезло, их судьбу решило соглашение о капитуляции города: они могли принять православие и перебраться в Москву со своим добром или уйти в Польшу, потеряв все.

Файвел Шафир крестился и стал Павлом Шафировым. Была и другая версия: говорили, что отец Шафирова стал крепостным человеком боярина Хитрово. Но уже при сыне царя Алексея Михайловича, Федоре, Павел Шафиров стал дворянином и, не оставляя службы в Посольском приказе, занялся торговлей.

Его сына царь Петр знал с молодости. Если верить легенде, их знакомство состоялось около лавки, где Шафиров-младший служил сидельцем у родственника.

Петр разговорился с бойким продавцом и то, что Шафиров владел французским, латинским, немецким, голландским, польским и турецким языками, его поразило:

– Кто тебя выучил?

– Мой отец, переводчик Посольского приказа Павел Шафиров.

– Ты мне надобен.

Шафиров показывал себя как великий знаток человеческих слабостей, всегда точно знал, кому надо дать взятку и какую, был блестящим переговорщиком, трудоголиком, незаурядным публицистом. Его трактат «Рассуждение, какие законные причины его царское величество Петр Первый к начатию войны против короля Карола XII шведского имел…» дважды издавался огромным для того времени тиражом, был переведен на немецкий и английский.

Так, потихоньку Шафиров сколотил большое состояние: у него была ткацкая мануфактура в Москве и совместный бизнес с могущественным царским фаворитом Меншиковым, с которым они организовали китобойный промысел на Белом море.

А в июле 1711 года Шафиров оказался спасителем Отечества. После Полтавы Петр I переоценил свои силы, ввязался в войну с союзником Швеции, Турцией, и 190-тысячная армия великого визиря прижала к реке Прут царя вместе с 39 тысячами усталых солдат, царицей и придворными, среди которых был и Шафиров. Заканчивались порох и вода, турки простреливали подходы к реке.

Петр I подготовил послание в Россию: в нем царь велел сенаторам не исполнять его приказания, если он попадет в плен, а в случае его гибели избрать из своей среды достойнейшего. Шафиров был послан для ведения переговоров о мире.
Шафиров дал великому визирю огромную взятку, и дело ограничилось малым: турки получили Азов, пришлось срыть укрепления Таганрога. Русская армия вышла из окружения с барабанным боем и развернутыми знаменами, но Шафирову пришлось отправиться в Стамбул заложником и переговорщиком.

Там он провел два года, ведя переговоры, интригуя, раздавая взятки и время от времени оказываясь в заключении – такова была турецкая манера вести дела.

В конце концов султан послушался совета подкупленного Шафировым верховного муфтия и подтвердил условия мира.

Даже недоброжелательно относящийся к Шафирову советский историк Н. Молчанов в книге «Дипломатия Петра Первого» (1984) писал о заключении договора: "Если верно, что дипломатия — это искусство возможного, то в данном случае наши дипломаты достигли невозможного"

Возвращение Шафирова в Петербург стало его триумфом: он получил орден Андрея Первозванного, через три года – высший статский чин, стал действительным тайным советником.

Шафиров сыграл большую роль в заключении союзных договоров с Польшей и Данией в 1715, с Пруссией и Францией в 1717, что во многом определило поражение шведов в войне.
С 1717 — вице-президент Коллегии иностранных дел, фактически руководил иностранной политикой России, подготовил важнейшие пункты будущего Ништадтского мира 1721, завершившего Северную войну (1700–1721).
В 1723 стал жертвой борьбы придворных группировок, состоявших из представителей старой и новой знати (из-за родственных связей Шафиров примыкал к старой знати). Был предан суду сенатской комиссии из 10 сенаторов по обвинению в казнокрадстве, буйном поведении в Сенате и в сокрытии своего еврейства.

Шафиров никогда не забывал своего еврейского происхождения. По некоторым свидетельствам, в частной жизни семья Шафирова не употребляла в пищу свинину. На суде над Шафировым выяснилось, что семья сохраняла связи со своими некрещёными родственниками в Орше. Шафиров поддерживал связь и с евреями Запада.

Известно, что он занимал для императора Петра большие средства у евреев-банкиров. В свою очередь, западноевропейские евреи через Шафирова запрашивали царя о возможности открыть торговые конторы в России.

Но это не было секретом для Петра, поэтому этот пункт обвинения убрали.

Шафиров был приговорен к смертной казни с лишением чинов, титулов и имения.

Как вспоминает в "Дневнике" Берхгольц, Шафирова "на простых санях и под караулом привезли из Преображенского приказа, ему прочли его приговор и преступления… После того с него сняли парик и старую шубу и взвели его на возвышенный эшафот, где он встал на колена и положил голову на плаху; но прислужники палача вытянули его ноги, так что ему пришлось лежать на своем брюхе. Затем палач поднял вверх большой топор"...

Во время казни (топор опустился рядом с головой Шафирова) приговор был заменен ссылкой в Сибирь. По пути в Сибирь ему было разрешено обосноваться в Нижнем Новгороде.

А после смерти Петра так и вовсе все резко изменилось. Вдова Екатерина I вернула Шафирова из ссылки, возвратила ему ордена, пожаловала чином – всего на два ранга меньше, чем у него был до приговора, подарила золотую шпагу покойного императора.

Со временем он выслужил свой бывший чин, занимал важные посты, но прежним влиянием уже не пользовался. Эти годы он провел так же, как и всю жизнь – в трудах и хлопотах на службе государству, разъездах от Персии до Архангельска и попытках восстановить состояние, которое затем прокутил его сын.